Саакашвили: Пророк для двух отечеств

08:58
30.07.17

АЛЕКСАНДР КУШНАРЬ
В 2008 году Михаил Саакашвили лично вышел на фронт войны с Россией, появившись в бронежилете на передовой, где вместе с другими воинами он оборонял европейские реформы в Грузии от путинских падальщиков — реформы, которые, как бы ни сопротивлялась российская машина ненависти, оказались невероятно реальными, всеобъемлющими и живучими, в чем меня убедила прошлогодняя поездка в прекрасный Тбилиси. 

Ради того, чтобы расширить границы европейских возможностей для Украины и продолжить борьбу с кремлевской мафией, Михаил отказался от грузинского паспорта и взамен получил украинский. Отобрав у Саакашвили недавно выданное ему гражданство, официальный Киев сделал его "политическим бездомным".


Положить собственную жизнь на демонтаж клептократических режимов в двух странах, чтобы в конечном итоге стать апатридом — ирония слишком жестокая, чтобы оказаться правдой. В то же время статус "гражданина мира" оказался неожиданно близким по духу тому, что всегда делал Михаил, оказавшийся "пророком-которого-нет" — и не для одного, а аж для двух отечеств. Его грузинские и украинские проекты — это не только преобразования конкретных стран, но и содействие стратегии глобализации под знаменами евроатлантической цивилизации, идеями которой Саакашвили взялся удобрять чахоточную зону СНГ — территорию душной азиатчины, которая погибает под гнетом ядовитого кремлевского влияния. И атлантическая цивилизация оказалась благодарна Михаилу в гораздо большей степени, чем можно было бы предположить: об этом свидетельствует предложение литовского европарламентария дать Саакашвили гражданство Литвы, а также тот факт, что в настоящее время он имеет возможность проживать в Америке, не говоря уже о том, что ни ЕС, ни США не признали законность обвинений со стороны действующих грузинских властей и не выдали им Михаила.





Правы те, кто предлагают не забывать о том, что "грузинское чудо" — это заслуга не одного лишь Михаила, но и каждого из членов его команды, а также всех грузинских граждан, которые поспособствовали политико-культурной революции в стране. Однако зачастую от критиков Саакашвили можно услышать, что он был лишь фронтменом — "медийным лицом" — реформ, реальная нагрузка которых легла на плечи его соратников, оставшихся в тени. Я не согласен с таким утверждением. Именно личная энергия, убеждения, смелость и невероятная активность Михаила, а также президентский пост, ставший политическим мега-катализатором этих его персональных качеств, обеспечили стратегическую победу "революции роз". Артиллерийское оружие не выстрелит без снаряда, и именно Саакашвили вызвался стать таким снарядом.


Если уж и говорить о том, что личность в истории имеет не столь большое значение, как это можно было бы приписать случаю Саакашвили — то лишь в том смысле, что даже после изгнания Михаила из родной державы выстроенная им европейская политико-культурная система продолжила функционировать, а не умерла — как это случилось, например, в России, где европейский проект под авторством Ельцина-Гайдара оказался мертворожденным. 

Именно поэтому я убежден, что эпоха имени Саакашвили — это не просто правление одного человека с экстраординарной политической волей. В действительности это модернизация культурного кода для целого народа.